LWLies: Что вам нравится в фильмах?
Дэвид Мишо:
Что я люблю в них – это масштабное рагу из всех художественных форм. Это правда потому, что мы смотрим их и снимаем их для меня. Я люблю читать и писать, и я делаю это, пока вдруг не оказываюсь неожиданно в мире дизайна и фотографии, и исполнения. А затем я оказываюсь в мире звука и музыки, где эти два мира пересекаются. Это удивительная работа.
Гай Пирс:
Есть много разных вещей, которые я люблю в фильмах. Думаю, это такое себе нападение на ваши чувства на столь многих уровнях. Это идея войти в мир, совершенно погрузиться в воображение кого-то другого. Когда фильмы получаются хорошими, я думаю, что они невероятно пробуждающие и трогающие за живое.
Роберт Паттинсон:
Когда я впервые понял, что действительно хочу быть частью этой индустрии, помню, я смотрел «Пролетая над гнездом кукушки» и почему-то захотел быть этим персонажем. Делая вид, будто ты кто-то другой – это придает тебе уверенности, даже если это и ложная уверенность, уверенность всего лишь на мгновение. Но я думаю, что она все же остается с вами и после. Я помню, как смотрел этот фильм, а также «Заводной апельсин», и они оба заставили меня испытать одни и те же чувства. А я был невероятно застенчив, когда был ребенком. Этот фильм, по какой-то странной причине, заставил меня одеться как Рэндл Макмерфи.
«Не ненавидь меня, потому что я красив»
Роберт Паттинсон не ведет себя соответственно своему статусу сердцееда. Ни в «Ровере», ни в жизни. 28-летний британец говорит тихим голосом, смеется нервно и шаркает кроссовками, когда пытается собраться с мыслями.
«LWLies» встретились с Паттинсоном на следующий день после премьеры «Звездной карты» Дэвида Кроненберга на Каннском кинофестивале. Выражаясь попроще, чувствовал он себя не очень хорошо. Наше время наступает после заказа колы и картошки фри. К счастью, он один из тех, кто протестует против ограничений как в микровопросах (похмелье) так и в макро (эта индустрия отчаянно пытается определить и управлять его личностью).
Как и многие предстоящие проекты Паттинсона, мрачный пост-апокалиптический триллер Дэвида Мишо «Ровер» - стилистически и тонально противоположен блокбастеру-франшизе, ставшей синонимом его имени. «Ровер» является продолжением пост-Сумеречного переосмысливания, которое стало наиболее заметно, когда Дэвид Кроненберг выбрал Паттинсона на роль шакала с Уолл-стрит в свой фильм 2012 года «Космополис». Два года спустя и Паттинсон оказывается в уникальном положении, все еще обладая невероятным количеством звездной мощи и – это становится все более явным – приверженностью к арт-хаусному кино. Вопросы о том, насколько обширны его таланты и к чему лежат его истинные вкусы, должны быть определены манящими глубинами, называемыми его будущей карьерой, а люди либо перестанут, либо нет использовать эти снисходительные определения вместе с его именем.
Паттинсон:
«Ровер» - это фильм, который определенно пробуждает многие страхи. Первое, с чем я немедленно почувствовал связь – чистая стилистика. Мне понравилась чистота написания и эти ситуации, которые были настолько серьезны. Он был настолько оригинален, даже в том, как выглядел на страницах».
Что привлекло Паттинсона ко второй картине Дэвида Мишо после «По волчьим законам» (2010) это ясность тона, а не специфика сюжета. Его коллега, Гай Пирс, сказал, что атмосфера на съемочной площадке была тяжелой – сильный комментарий, учитывая, что общая цель была в том, чтобы создать мир, лишенный человечности. Когда мы представили все таким образом, Паттинсон выглядит удивленным.
Паттинсон:
«Серьезно?! Я думал, это было действительно весело, находиться посреди «нигде». Съёмочная команда вся оставалась в том же месте, что и актеры. Вы никогда не смогли бы пережить подобное в обычных условиях. И как актер, вы обычно отправляетесь в незнакомый город, а все другие живут здесь, так что они отправляются по своим домам, а вы возвращаетесь в свой отель, и это отстойно. Но это значило, что я мог общаться со всеми. Это было удивительно. Я отлично провел время».
Вот и получается, что он замечательно провел время, частично из-за удаленности австралийских съемок, но также из-за сплоченности во время съемок. Персонаж Паттинсона, Рэй, время проводил не так хорошо. Тяжело раненный, он брошен своим братом, Генри (Скут МакНэйри), а затем подобран Эриком (Пирс) и использован им как средство поиска Генри. Результат этого дорожного путешествия по бесплодной и убийственной земле характеризуется дисбалансом сил, когда немногословный и жестокий Эрик тащит Рэя, как какую-то человекоподобную тряпичную куклу. Паттинсон делится впечатлениями об оскорбительных взаимоотношениях, которые были частью его роли.
Паттинсон:
«Мне стала интересна эта динамика, где муж бьет свою жену, а жена продолжает возвращаться. Чем хуже вел себя муж, тем больше, думает жена, он любит ее. Здесь были сцены, где я вроде как пытался флиртовать с Гаем. Он даже не догадывался об этом. Как и Дэвид. Где-то на середине съемок я сказал: «Знаете, я играю это как любовную историю?». В одной сцене, где он пинает меня, я пытаюсь положить руку ему на поясницу… Но эту сцену вырезали из фильма».
Еще один примечательный элемент внешности Рэя – заикающийся голос и физический тик. Он заикается, он бормочет, он хромает и дрожит. Это, вероятно, показывает нам этого персонажа как умственно отсталого, но Паттинсон думает, что главная проблема Рэя заключается в невероятной неуверенности в себе, дискомфорте, что он испытывает, находясь в собственной коже, вызванных жизнью под постоянным издевательством.
Паттинсон:
«Рэй провел всю свою жизнь, пытаясь спрятаться, даже внутри самого себя. Он не хочет, чтобы кто-то в действительности слышал его. Я представлял себе таких маленьких, немного раздражающих собачек, которых люди пинают на протяжении всех их жизней. Но они продолжается следовать за этими людьми. Он совершенно не злится из-за этого. Он такой себе пассивный, управляемый другими ребенок. Он напоминает мне моего кузена».
Интервью, должно быть, является сюрреалистичным опытом для мужчины, чья личная жизнь находится под постоянным надзором. Ему присуще это ощутимое желание казаться нормальным, ведь любой намек на звездность в медиа обернулся бы сущим несчастьем для него, не говоря уже о независимых фильмах, которым как он, так и другие участвующие, желают успеха. У Паттинсона много мыслей и взглядов на его прошлый опыт со СМИ, он легко признает, что изменился от причудливо-свободной карьеры вначале до драматической жизни у всех на виду, с которой он теперь знаком не понаслышке.
Паттинсон:
«У меня действительно было много веселья в начале всех этих интервью. Я не понимал, что кто-то действительно будет читать их, что у них могут быть какие-то последствия! Вы, в основном, пытаетесь шутить. А затем вы понимаете, что люди помнят это, что все это записано и они спрашивают вас об этом после, и со временем вы начинаете закрываться. Вы не хотите, чтобы люди знали, кто вы. Это самое худшее, что может случиться с актером. Дело даже не в том, что они знают кто вы, люди думают, что вы принадлежите определенному типу людей. Когда я только начал, у меня было так много проблем с людьми, которые думали: «Ох, он просто еще один англичанин из частной школы». Никто не хотел дать мне какие-то другие роли из-за этого. Теперь люди больше не думают, что я англичанин. Вот каков багаж «Сумерек». Я только начинаю выходить из этого, после четырех лет бытия одним определенным человеком для публики».
Ему может понадобиться какое-то время, чтобы переубедить общество со своими независимыми картинами, но прямо сейчас Паттинсон не мог бы обладать более убедительным списком режиссеров, стоящих за его спиной. Это впечатляет, видеть насколько он занят, и как продолжает развивать свою карьеру серией изысканных сотрудничеств. Он только недавно начал продвижение «Ровера» и «Звездной карты», но также только закончил работу над биографической картиной о Гертруде Белл Вернера Херцога, «Королева пустыни», где сыграл Т. Э. Лоуренса, и драме о Джеймсе Дине Антона Корбейна, «Жизнь». Заглядывая в будущее, его ждут главные роли в «Глазе Идола» Оливье Ассайаса, «Держись за меня» Джеймса Марша и режиссерском дебюте Брэйди Корбета «Детство лидера».
Паттинсон:
«Сейчас я буквально пытаюсь воссоздать свою полку с DVD с тех времен, когда мне было 17. Я составил свой список из 20 режиссеров. Я вычеркнул уже где-то девять из них за последние два года! Но все еще продолжаю пополнять его… С кем еще я хочу поработать? С Полом Томасом Андерсоном, поскольку все хотят поработать с ним. Жаком Одиаром. Альфонсо Куароном. Я хочу сняться в фильме Годара. В этом году я также поработаю с Хармони Корином и Джеймсом Грэем».
Работать с баварской легендой и экстраординарным экзистенциалистом Вернером Херцогом должно быть было здорово. Будем считать, что связано это было с тем, как знаменитый баритон растягивает слова.
Паттинсон:
«Да, это смешно! Это безумие, потому что он написал этот сценарий, а это один из самых сложных сценариев, что я когда-либо читал. Я помню свою первую сцену с Николь Кидман (которая играет Гертруду Белл), это было что-то о политической ситуации в Турции. Вернер подошел и сказал: «Эта реплика – шутка! Произноси ее как шутку!». И я такой: «Что?! О чем вы говорите?». А затем он просто уходит, говоря: «Это смешно, это смешно». Николь говорит: «Удачи». Но Вернер замечательный. Он именно то, чего вы ожидаете. Он снял столько замечательных историй. На каждую тему у него есть собственная история. И он также до безумия уверен. Думаю, вот откуда идет его креативность. Он на 100% верит в себя, и этим немного похож на Дэвида Кроненберга. Так что вы чувствуете себя прекрасно, говоря: «Да, я сделаю все, что вы скажете».
Дэвид Кроненберг – тот художник, который поверил в актерский талант Паттинсона и запустил его карьеру в новом направлении.
Паттинсон:
««Космополис» действительно изменил все для меня».
Когда журналист «New York Times» Дэвид Карр спросил Кроненберга, почему он посчитал, будто Роб сможет занять центральную роль в его мрачном пост-модернистском кошмаре, канадец невозмутимо ответил: «Я все еще не совсем уверен». Конечно, присутствие Паттинсона в фильме дает стимул для привлечения финансирования, но кастинговый оппортунизм - это еще не вся история, поскольку эти профессиональные отношения продолжаются.
«Звездная карта» (которая выйдет в Великобритании осенью 2014) стала вторым сотрудничеством этого дуэта и это прекрасное возвращение к разгульному юмору, что делает работу Кроненберга такой брезгливо-безумно прекрасной. Лимузин, секс, секс в лимузине и все это вновь часть роли Паттинсона. На этот раз он, правда, является водителем, а не пассажиром. Его персонаж, Джером, незначителен: честолюбивый актер, пробивающийся в Голливуд. Джером незаметно объединяет в себе расчет и творческий интерес, позволяя себе находиться на обочине этого блистательного женского психоза, сыгранного Мией Васиковски и Джулианной Мур.
Музыка также имеет большое значение для Паттинсона, который спел «Never Think» и «Let Me Sign» для саундтреков «Сумерек», он играет на гитаре и фортепиано. И хотя он говорит, что его интерес угас в последнее время, по крайней мере, с точки зрения сочинения новой музыки.
Паттинсон:
«Сейчас у меня период застоя в музыке и я не знаю почему. Недавно я нашел несколько новых исполнителей, но это странно, насколько неожиданно вы можете прекратить слушать музыку в какой-то момент. Я не знаю. Я пытаюсь вернуться в нее. Я привык всегда слушать музыку, когда нахожусь на съемочной площадке и использую ее как вдохновение, но сейчас я просто не могу. Сейчас я просто слушаю рэп все время».
И все же есть толика надежды для тех, кто любит сладкий голос поющего Паттинсона. Одна светлая сцена в «Ровере» демонстрирует нам Рэя, сидящего одного в машине. Гай Пирс, совершающий с ним эту угрюмую прогулку по глубинке, оставляет его одного слушать феминистскую песню Кери Хилсон «Pretty Girl Rock». Рэй начинает подпевать, вкладывая максимум чувств в повторяющиеся, смешные слова. Мишо продолжает эту сцену, пока не заканчивается песня. Предпосылка к тому, что его звезда также способна разобраться с не таким уж однозначным на первый взгляд материалом.
Паттинсон:
«Я никогда даже не слышал эту песню, пока Дэвид не показал мне ее. Мне понравилось, что Рэй будет знать все слова этой песни. Это одна из самых смущающих вещей, просто сидеть и слушать ее постоянно. Я так плох в запоминании слов. Я просто проигрывал ее снова и снова в своем номере. Но эта песня настолько приставучая, что я постоянно напевал ее».
Приставучие слова песни, которые Паттинсон должен был петь: «Не ненавидь меня, потому что я красив». Она выглядит подходяще с его обликом потрепанного с гнилыми зубами Рэя, но еще более подходящая она внеэкранной личности РП, который хочет сбежать из этого мегазвездного пузыря. Паттинсон слишком осторожен, смекалист и скромен, чтобы делать что-то подобное, как извиняться за те карты, что выдали ему на руки. И его ответ мы видим, а не слышим. И отвечает он нам через фильмы, которые делает.
Дэвид Мишо и Гай Пирс откровенно поговорили о культурных мотивах, легших в основу как «По волчьим законам», так и «Ровера».
Если вместе собрались самый интересный молодой режиссер Австралии и один из лучших и любимых актеров – это всегда обещает что-то особенное. Тем не менее, мало кто мог предположить, насколько творческие отношения Дэвида Мишо и Гая Пирса расцветут после «По волчьим законам» 2010 года. Вскоре после выхода его сенсационной, снятой в Мельбурне, криминальной драмы, Мишо начал работать над своим следующим проектом, в котором одного из главных персонажей он написал, думая о Пирсе, а затем теснее поработал с ним, чтобы развить эту роль. «LWLies» сели вместе с этой парой во время Каннского кинофестиваля и, с помощью тщательно отобранных изображений, откровенно поговорили о некоторых интересах, влиянии и культурных мотивах, связанных с ними.
Изображение 1: Дэвид Мишо
Гай Пирс: Посмотрите, насколько он здесь аккуратен и подтянут. Мы только вчера говорили о нашей одежде и о том, что мы оба чувствуем себя неловко в рубашках, так что забавно, что вы показали мне снимок Дэвида в рубашке. Где это ты?
Дэвид Мишо: Это был вечер «Австралийцы в кино» в ЛА, где я получил награду за свой прорыв. Это был тот период моей жизни, когда я начал замечать, что у меня вроде как выпуклый правый глаз. Я подумал, что, может быть, у меня опухоль.
ГП: Он не выглядит таким выпуклым сейчас. В любом случае, Дэвид впервые связался со мной где-то за год до того, как мы сняли «По волчьим законам», где-то в феврале 2008.
ДМ: Я помню, как приехал в Мельбурн и встретился с тобой в кафе в Элвуде, чтобы поговорить о фильме.
ГП: Точно. Мы отлично пообщались. Я не думаю, что фильм тогда уже был полностью готов, но Дэвид меня очень заинтересовал – я просто видел его короткометражку, «Арбалет», которая буквально взорвала мне мозг. Я помню, у нас была проблема с графиком, мы не знали, смогу или не смогу я сниматься здесь. На самом деле я тогда еще был занят в пьесе «Бедный малый», когда мы начали съемки. Мы говорили о том, что у меня будут усы в «По волчьим законам», так что мне пришлось поговорить с людьми в театре о том, что я собираюсь отрастить эти усы. Восприняли они, конечно, не очень хорошо, так что мы согласились, что я смогу отрастить немного потрепанную бороду. Я отрастил бороду довольно быстро, так что в течение недели я играл в спектакле и выглядел как Нед Келли.
Изображение 2: Гай Пирс
ДМ: Участие Гая в «По волчьим законам» было действительно важным. Это был мой первый фильм, и я только начал узнавать этот мир, что интересно людям в сценарии, но большинством актеров с хорошими резюме, которые оказались закреплены за этим проектом, были те несколько человек, которых я уже знал, как Джоэль Эдгертон и Бен Мендельсон. Гай, очевидно, очень важный австралийский актер, который, вероятно, получает предложения со всех уголков мира, и все же он ответил на «По волчьим законам» действительно быстро и затем «Slave» прибавил мне уверенности в себе. Это была первая действительно сильная проверка, что кто-то из этого действительно реального мира международного кино захочет увидеть, что получится из этого.
Изображение 3: Собака
ДМ: Я люблю собак.
ГП: Хм, я тоже.
ДМ: [
К «LWLies»] Я не понимаю, к чему вы клоните с этим… [
К Пирсу] Ты кошатник, да?
ГП: Да. Я вырос в окружении кошек, но сейчас я скорее собачник. У меня сейчас одни только собаки.
ДМ: У меня очень глубокая, странная эмоциональная связь с собаками. Но коты… Ничего. Вместо них могли бы быть и голуби.
ГП: Забавно, но наши собаки немного напоминают котов. У нас басенджи, и это очень странные собаки, они всегда моют себя и их лай больше похож на мяуканье. И они лазают по деревьям.
ДМ: Даже представить не могу, как они выглядят…
ГП: Я попрошу Кейт [
Меститз, жена Пирса] однажды показать тебе свое тату. Она сделала тату на внутренней стороне руки.
Изображение 4: Мельбурн
ДМ: Я вырос в Сиднее, но провел почти все свои 20-ть в Мельбурне. И я так рад, что свой третий десяток провел в Мельбурне, поскольку я на 100% уверен, что стал более интересным человеком благодаря тому, что жил там. Люди здесь намного умнее. И я думаю, что это даже статистически доказано. Они лучше образованы, они более начитаны, они вообще интересуются многим. Мельбурн один из самых замечательных городов в мире, и мне нравится, как он защищен, ведь находится довольно далеко от всего.
ГП: Я переехал в Мельбурн в 85-м. Мне всегда нравилась его изолированность. Больше нигде такого нет.
Изображение 5: Гай Пирс в «Предложении»
ГП: О, этот кадр.
ДМ: Ты специально отращивал свои волосы для этого?
ГП: Я не помню. Подождите, это было как раз в разгар того года, когда я не снимался, когда мне в руки попал в этот сценарий, так что мои волосы в любом случае отрасли. Джон (Хиллкоут) и я говорили о том, чтобы сделать мои волосы длиннее и к тому времени, как мы начали съемки мои волосы были длиннее, чем мы даже ожидали, что было благословением, поскольку мы снимались в пустыне в 40-градусную жару.
ДМ: Я люблю «Предложение». Для меня это действительно важный фильм. Я помню ощущение волнения, появившееся задолго до того, как он даже вышел, из-за тех элементов, которые были в этом фильме. Ты работал с Джоном Хиллкоутом, человеком, снявшим «Призраков гражданской смерти», взорвавших мой небольшой разум, когда я был еще в старшей школе; Ник Кейв написал сценарий; Ник Кейв/Уоррен Эллис создали саундтреки, Гай в главной роли - все это сделало действительно грязный, жестокий, мрачный вестерн в Австралии. Я видел, чем это станет и был полностью покорен. В каком-то роде, я думаю, это был самый жестокий вестерн, который я когда-либо видел, и это самое близкое, я думаю, к тому, что я представлял себе тональной экранизацией чего-то такого как «Кровавый меридиан» Кормара Маккарти.
Изображение 6: Усы, борода и волосы Гая Пирса
ГП: Это забавно, я говорил с кем-то на днях о седине, и я сказал, что задолго до того, как начали седеть мои волосы, у меня была седая борода. Подобная странность с моей бородой объясняется тем, что она растет действительно быстро.
ДМ: Невероятно быстро.
ГП: Люди думают, что эти усы (в «По волчьим законам») нереальны. Но они мои.
ДМ: Я помню, как у меня появилась эта идея, что у тебя должны быть усы, и когда ты позвонил мне и сказал, что думал о том же.
ГП: Это казалось правильным. Я всегда очень стараюсь быть достоверным в плане волос, насколько могу.
ДМ: Я просто помню, как мы оба согласились, что должно быть что-то немного необычное в этом персонаже.
ГП: Да, и отчасти это было связано с картинами того времени. Очевидно, что классическое представление копа 70-х годов – с большими усами, которые почти кажутся частью полицейской униформы.
ДМ: Но может быть не только из-за этого, есть еще что-то, что мне понравилось в этом. Это был такой себе небольшой анахронизм: у нас есть парень, разбирающийся с проблемами, и у вас возникает такое чувство, что может быть и его отец также был копом. Еще один интересный момент: мы снимали «По волчьим законам» в нечетко определенном прошлом…
ГП: Фактически это событие (расстрел полицейских на Уолш-стрит) произошло в 88-м, да?
ДМ: Да, но я не хотел разбираться со всем этим кафелем и гигантскими телефонами.
Изображение 7: Мел Гибсон в «Безумном Максе»
ДМ: Ох, Мел. Это так смешно, как радикально менялись фильмы «Безумного Макса» с течением франшизы. Я могу только представить, что этот новый фильм будет совершенно безумный, еще на шаг дальше, нежели «Безумный Макс 3: Под куполом грома». Фильмы «Безумного Макса» очень важные фильмы в австралийском кинематографе, знаете, они появились вскоре после перерождения австралийской киноиндустрии, которые подарили нам много действительно важных режиссеров. «Безумный Макс» был первым разом, когда вы действительно чувствовали, что здесь также можно снять действительно замечательные, оригинальные в своем жанре фильмы.
Изображение 8: Нед Кэлли
ДМ: Знаете, я думаю, (режиссер «Снежного города») Джастин Курзель должен поработать над экранизацией «Истинной истории шайки Келли» Питера Кэри. Это один из моих самых любимых романов. У Австралии очень увлекательные отношения с ее каторжным прошлым, и я думаю, что кульминацией последних двух столетий является подлинное включение анти-авторитарных ценностей в нашу культуру. Но кроме того, чем больше я путешествую, тем реальней чувствую странное уважение к власти. Знаете, мы постоянно недовольны нашим правительством, но мы не знаем, что делать с собой, пока оно не скажет нам, что делать.
ГП: Да, это как будто мы чувствуем, что нами правят другие люди, и у нас появляется эта потребность сражаться против самого факта их существования.
ДМ: Или все наоборот? Нам действительно нравится, когда нам говорят, что нам делать и идея восстания - это просто то, что сплачивает всех нас вместе.
Изображение 9: Каменные Розы, «Второе пришествие»
ДМ: Странно, я много думал в прошлые пару дней о «Сандэнсе-2010» и о том, насколько пугающей и волнующей была та поездка в Парк-сити, когда ты был совершенно неизвестен. Никто не обращал внимания на меня. Затем состоялся первый показ, и я помню это ощущение, будто моя жизнь изменилась. Это так отличается от того, что происходит сейчас. Приехав сюда (в Канны), я чувствую, будто за мной тщательно наблюдают, будто мне нужно оправдать ожидания других людей. И есть определенные ожидания, которые, я знаю, я уже не удовлетворил, поскольку эти люди ожидали или хотели чего-то другого тому, о чем рассказывает этот фильм. Но я знаю, что не могу контролировать это. Это просто странно, когда нет этого элемента сюрприза.
Перевод: Тео.
