Канны, Франция – У канадского режиссера Дэвида Кроненберга прослеживается долгая и богатая событиями история на Каннском кинофестивале: он претендовал на Золотую пальмовую ветвь три раза и был награжден призом За Жизненные достижения в 2006 году. Также он породил споры и в качестве режиссера (представляя противоречивую картину «Crash» («Автокатастрофа») в 1996 году) и в качестве председателя жюри (в 1999 году), впрочем, за оба этих события он был награжден аплодисментами, а также был атакован за его неожиданные выборы проигравших участников фестиваля.
Возвращаясь к Каннскому конкурсу этого года с картиной «Космополис», об описываемом насыщенном дне финансиста, во время его пересечения сказочного и мрачного Манхэттена в своём тщательно обустроенном белом лимузине, мистер Кроненберг здесь находится в компании двух очень разных знаменитостей: Дон Делилло, автор романа 2003 года, на котором основан фильм, и Роберт Паттинсон, звезда и сердцеед «Сумерек», который появляется в каждой сцене «Космополиса», как учтивый миллиардер Эрик Пэкер. (Мистер Кроненберг также находился здесь со своим сыном, Брэндоном Кроненбергом, чья первая работа «Antiviral» («Антивирусный») была показана в разделе «Un Certain Regard» в начале фестиваля).
Как он ранее сделал с книгами J.G. Ballard «Crash» («Автокатастрофа») и William Burroughs «Naked Lunch» («Обед нагишом»), мистер Кроненберг взял потенциально каверзное произведение и работал по проблемам адаптации путем слияния его отличительной восприимчивости с не менее характерной восприимчивостью автора.
Мистер Кроненберг рассказал о «Космополисе» и его опыте в Каннах в интервью, проходимом здесь на террасе на крыше в субботу. Здесь представлены некоторые выдержки из беседы:
Я так понимаю, это был португальский продюсер Паоло Бранко, у кого были права на «Космополис» и кто связался с вами. Как это произошло?
Я думаю, что это должна быть занимательная интуиция, потому что это немного похоже на кастинг. Я никогда не был в положении того, чтобы выбирать режиссера для чего-то. Но я могу представить себе, что это очень похоже на выбор актера на роль. Паоло приехал в Торонто вместе со своим сыном Хуаном, который, по-видимому, сказал ему, что я был правильным режиссером для «Космополиса». Я знал о Паоло, но никогда не встречался с ним. На самом деле, когда я был председателем жюри здесь, мы отдали приз Мануэлю де Оливейра за «The letter» («Письмо»), фильм, который Паоло как раз и продюсировал. Я много читал Дона Делилло, но не эту книгу. Я прочитал ее и через два дня сказал, что я берусь за это.
Что такого было в этой книге Делило, что вы согласились?
В основном это был диалог. Я знал по другим работам Дона, что его диалог – особенный, таким же образом, как диалог Гарольда Пинтера является уникальным. Вы можете распознать его за километр: это то, каким образом говорят американцы, но в очень стилизованной форме, в реально интригующем, гипнотическом стиле. В некоторых книгах диалог построен весьма литературно таким образом, что является не переводимым в драму, но в этом случае было что-то, что заставило меня подумать, что я хотел бы услышать, как актеры говорят всё это.
Мне также понравилась структура, что всё это в основном происходило в лимузине - Мне комфортно работать с машинами - и на самом деле, я даже перенес одну сцену, ту, которая была с героиней Жюльетт Бинош, из квартиры в лимузин. Смысл в том, что он (Эрик) принуждает всех находиться исключительно в комфортной ему обстановке, в этом безвоздушном, молчаливом аквариуме, который он создал.
Некоторые люди могли бы сказать, что книга Делилло не является настолько очевидно и точно кинематографической по следующим причинам: ограниченные постановка и интенсивность; не совсем натуралистический диалог. У вас есть опыт, где вы брали, казалось бы, неприспосабливаемые романы и превращали их в полностью кинематографические произведения. Можете ли вы сказать немного о вашем подходе к адаптации?
У меня нет общей концепции кино, где всё было бы настолько точно, что все должно соответствовать – диалог в фильме «A Dangerous Method» («Опасный метод») является в значительной степени взятым из писем тех людей, поэтому в этом смысле это не натуралистично, даже для их времени, это больше является нечто эпистолярным. Идея, что я мог бы представить диалог как натуралистический, который таковым не является, это своего рода интересно и является провокационным вызовом для меня.
Ты должен знать, что каждая адаптация будет разной. То, что ты делал раньше, не поможет тебе в следующем фильме. Я уже говорил раньше, ты должен предать книгу для того, чтобы быть верным книге. Ты должен признать, что литература – это не кино: есть вещи, которые оба этих жанра хорошо сочетают, и есть определенные вещи, которые один из них может выполнить, а другой – нет. Я довольно безжалостный по поводу выбрасывания некоторых деталей из книги, которые просто не сработают в кинематографическом плане.
Одна из первых вещей, о которой Дон и я говорили - он только что прочитал мой сценарий, и он сказал: «Мне было интересно, как ты справишься с журналом Бэнно». В книге персонаж ведет журнал, и это находится в третьей главе, и Дон сказал: «то, как ты справился с этим – ты просто выкинул его». Что он не имел в виду в качестве критики. Просто это было совершенно не для кино, и для меня это было бы признанием поражения, если бы я вставил чей-то закадровый голос, читающий книгу. Однако то, что я вставил вместо журнала Бэнно, так это - Пол Джаматти [который играет роль в фильме], его лицо, глаза, то, как он двигается - вот это и была моя замена.
Вчера вы казались немного раздраженным на пресс-конференции, касательно некоторых вопросов, которые пытались увязать Эрика Пэкера с реальной жизнью Роберта Паттинсона или его «Сумеречной» ролью.
Это британская пресса, которая имеет тенденцию делать это – это всё этот Руперт Мердок и его издание «News of the World», которое я терпеть не могу. Когда был задан вопрос относительно Роба [о проблемах публичной жизни] я почувствовал, что мне необходимо проделать немного контратаку.
Говоря о Руперте Мердоке, это было довольно трудно не думать о нем, когда Эрик Пэкер получает тортом в лицо.
Пол Джаматти написал мне сообщение, когда это случилось с Мердоком – У меня до сих пор сохранилось его смс. Это было в то время, когда проходили съемки. А еще Группа протеста «The Occupy movement» (прим.пер. – международная группа протеста против социального и экономического неравенства) также начинала своё движение, когда мы снимали антикапиталистические беспорядки. Это было жутким - единственное изменение, которое я сделал, что отличалось от книги, это изменил Йену [обсуждаемую валюту] на Юань - но все остальное, что чувствуется весьма современным, было написано Доном 10 лет назад. Мир, похоже, догнал эту книгу.
Вы были здесь председателем жюри в 1999 году, и ваши решения - Золотая пальмовая ветвь братьям Дарденн за «Rosetta» («Розетта») и три главных премии картине Бруно Дюмона «L’humanité» («Человечность») - сейчас вспоминаются, как некоторые из самых смелых и самых значительных призов, которые жюри Каннского Фестиваля когда-либо давал.
Я рад, что вы сказали это - эти призы были весьма спорными в то время.
Поскольку у вас есть некоторое представление о процессе принятия решений внутри жюри, есть ли у вас какие-нибудь мысли о наградах в эти выходные? Некоторые сказали, что вам давно пора вручить Пальмовую ветвь, тем более что вы приближались к ней несколько раз, и также вы получили награду За Жизненные достижения от фестиваля несколько лет назад.
Может я сейчас прозвучу очень по-канадски, но я должен сказать, что это весьма значимо - просто быть здесь, в центре внимания этого конкурса. Независимое производство, как наше, не смогло бы достичь такую большую аудиторию. В Каннах мир приходит к вам. Это как будто Канны – это наш лимузин.
И вы никогда не сможете сказать ничего определенного по поводу жюри. Различные председатели жюри работали бы по-разному и различные группы людей пришли бы к разным решениям в любой заданный год. Я разговаривал с Бернардо Бертолуччи, который также был председателем жюри здесь [у него также есть новый фильм, который выходит вне конкурса в этом году], и мы сравнивали записи. Есть так много вещей, которые я хотел бы сказать вам, но я не могу.
Перевод: Miss Smith, специально для only-r.com
