Васильев о новых кинозвездах Бенедикт Камбербатч
Алексей Васильев продолжает рассказывать о новых кинозвездах — на этот раз о Бенедикте Камбербатче,
прославившемся сериалом «Шерлок», а теперь сыгравшем главного злодея в
«Стартреке: Возмездие».
Архив23 мая 2013
Широко бытует заблуждение, что актерскому мастерству можно научиться. Оно утешительно для широкой прослойки людей, покушающихся на
эту профессию, и выгодно поставщикам фильмов и сериалов — коль скоро в
том количестве фильмов и сериалов, которое нынче производится, просто
физически не может сыграть Бенедикт Камбербатч. Когда в «Собаках
Баскервиля» он произносит не самую эффектную на свете фразу «У меня нет
друзей», словом «friends» он фыркает как пораженный сенной лихорадкой
кролик — так что Ватсон смертельно обижается, а мы в этот миг желаем,
чтобы у нас их тоже не стало. Не пытайтесь репетировать перед зеркалом: у
вас так не получится. Чтобы так суметь, надо иметь этот тупой, широкий,
выдающийся кроличий нос, который тянет за собой неподатливое ленивое
лицо: скошенный вниз и к шее рот, под которым при малейшем недовольстве
образуется тройной подбородок, и разлетевшиеся по сторонам брови, под
которыми в алмазах серо-серо-голубых прозрачных глаз затаились крошечные
точки зрачков. (Вот как бы вы вышли из положения без них, если бы, как
Камбербатчу в «Третьей звезде», вам дали роль человека на морфии? Довели
бы до слепоты осветительными приборами? А при карих глазах и они не
помогут.) «В новом «Стартреке: Возмездие» он смотрит в лобовое стекло охваченного пламенем вертолета – так, верно,
всматривался в Землю Бог, создавая вулканы» Камбербатч — великий актер, потому что за жизнедеятельностью его лица можно следить с неусыпным интересом, пока не
окочуришься. Это дано от природы. Плюс — исполненная превосходства
мимика и высокородная выправка внука видного британского офицера,
прошедшего две мировые войны (в каком качестве непосредственно
Камбербатча и использовал дотошный Спилберг в «Боевом коне» о Первой
мировой). Нет, конечно, актеров, которые учатся и стараются, толстеют
для ролей и приклеивают носы, некоторые любят, им порой хорошо платят и
даже иногда дают «Оскара», но обладать физиономией, которую можно читать
как ухабистый детектив или созерцать, как японцы созерцают цветение
сакуры, — с этим можно только родиться. Режиссеры охотно рифмуют это
лицо со зрелищами вселенского масштаба. В «Третьей звезде» оно
проступает на ночном звездном небе, не нарушая его гармонии, как будто
всегда там и было. В финале этого же фильма герой Камбербатча
добровольно принимает смерть, уходя под воду с лицом неродившегося
младенца — такие мы видим у зародышей в пробирках. В прологе «Шерлока»
Ватсон жалуется психотерапевту: «А ничего не происходит», и тут на
панораме Лондона, нате вам, пожалуйста, возникает отражение лица
Камбербатча — и мы сразу сечем: «Сейчас произойдет — мало не покажется!»
В новом «Стартреке: Возмездие» он смотрит в лобовое стекло охваченного
пламенем вертолета — так, верно, всматривался в Землю Бог, создавая
вулканы.
Легко вписываясь в пейзаж, это лицо само может быть пейзажем с меняющейся погодой и светотенью. В прологе телефильма
«Стюарт: Прошлая жизнь» герой Камбербатча, сидя за рулем, ставит
аудиокассету с голосом умершего друга — социопата-алкоголика (Том
Харди). За полминуты экранного времени он проходит целую октаву, все
времена года эмоций, от неконтролируемой улыбки человека, услышавшего
«Привет» любимого друга, до потекших слезами глаз. К этой сцене можно
адресовать тех, у кого есть вопросы к актерской технике
Камбербатча. «Золотой», — говорит за глаза о его вернувшемся с
полицейского поста в Малайи к жизненной паузе в родной английской
деревне Люке залетная американка в экранизации романа Агаты Кристи «Мисс
Марпл: Убивать — это просто». «Ты слишком милый для этого мира», —
говорит ему Анна Чанселлор, играющая мать Камбербатча в бесподобной
6-серийной комедии Хью Лори «Немного за сорок». В этой сцене волосы
Камбербатча убраны под толстую вязаную шапку типа презерватива.
Поразительно — когда смотришь на его партнера по «Стартреку: Возмездие»
Криса Пайна, всю дорогу думаешь, как парню не повезло: он мог бы быть
очень красивым, когда б не слишком высокий лоб. Камбербатча в
«презервативе» высокий лоб только красит. Впрочем, мелированная челка
сотрудника британской разведки образца 1973 года в «Шпион, выйди вон!»
его красит тоже. И кудри Шерлока, и очки Александра в «Стюарте», и шляпа
умирающего от саркомы героя «Третьей звезды». Ему все к лицу. Потому
что изуродовать море или небо нельзя. Мир, для которого он слишком милый, Камбербатч превращает в «Шерлоке» в серию утрированных заезженных гримас. Вот с такой улыбкой предлагают
кофе (чтобы проверить, в сахаре ли содержится наркотик). Вот с такой
миной просят открыть подъезд (чтобы обыскать квартиру). Средства
мимических выражений так же изношены, как слова. Камбербатч — актер, и
он показывает, что в этом мире люди в массе своей проживают чужие жизни,
пользуясь традиционным подручным материалом актера — мимикой. Ее он и
выставляет на посмешище. Ну у кого ты подглядел этот заискивающий
взгляд, ту вежливую улыбку — у мамы, электрика или телеведущего? Мимика в
данном случае — символ. За злой пародией на расхожий мимический
вокабуляр — вопрос к каждому человеку: а где ты сам? Не стоит ли
переосмыслить и осуществить себя, как осуществил себя Шерлок, создав
прежде не существовавшую профессию — детектива-консультанта. (Обратную
историю, оглушительную трагедию неосуществленности, Камбербатч исполнил в
«Третьей звезде»).
Если не жалко себя — пожалей хотя бы работу Бога, который создавал именно тебя, чтобы — что? Прежде чем идти в актеры, не имея внешности и
даже имени, равноценных внешности и имени нашего героя, задайте себе
этот вопрос: он может привести вас к себе, а значит — к свободе и
истине. Свобода и истина — это здорово! А экран оставьте Камбербатчу —
он-то как раз для этого и рожден.